Вечерний парк. Иллюминация и глинтвейн. Мы мечтаем о катке. Я пью, а она курит. Взаимно плохое делает взаимно хорошо. Мы зашли далеко, за край Грюневальдских озёр, и я почувствовал себя тем, кто всегда предпочитал ночи день. Днём всё слишком просто. Днём всё не то. А сейчас деревья длинные и чёрные, загадочные, блеск воды завораживает и звёзды манят из-за кудлатых туч. Потом она готовит, а я сижу у камина, завернувшись в плед. Огонь успокаивает. Через несколько часов в церковь Святого Людвига. Бледно-розовое сияние стен. Приятное улыбчивое лицо патера Ганса (он напомнил мне Гиммлера). Таинство или спектакль? Мне слишком весело, но со временем я начинаю всё понимать. Религиозный экстаз охватывает меня, но иначе, чем обычно. Здесь больше боли, чем сладости. Я всё же другой. И Хелена, понимая это, успокаивающе держит меня за руку. Однако, я всё равно люблю католиков.

Второй день труден. Сначала подарки для неё, утреннее веселье. Потом поход к тётушке. Сначало было грустно. Меня опять не за того приняли. Я молчал. Но потом я узнал страшную тайну, которая только такому как я могла изменить настроение. Дело в том, что тётушка Хелены Карловны... зачата в Лебенсборне. Её мать женилась уже после войны. А теперь это инвалид. Вот итог программы райхсфюрера