Кронпринц Фридрих и фрау фон Врих.В благородном гневе возвысься, взгляни вниз,
Посрами и накажи недостойные сомнения.
Шиллер
После смерти фельдмаршала, Тамзель перешел его единственному сыну, который, предположительно, уже при жизни отца, принял на себя управление семейным поместьем. Но красивому замку, украшенному греческими мастерами, казалось, не везло, и едва ли минуло полтора десятка лет, как сын последовал в могилу за своим знаменитым отцом, а в замке снова началось запустение.
На этом сыне династия Шёнингов прервалась. После себя он оставил только одну дочь, Луизу Элеонору, которая в четырёхлетнем возрасте получила это наследство под опекой своей матери. В шестнадцать лет она стала супругой полковника Адама Фридриха фон Вриха. Хозяйка поместья уже восемь лет как состояла в браке (ей было двадцать четыре года), когда предположительно в последние дни августа 1731 года девятнадцатилетний кронпринц Фридрих совершил свой первый визит в Тамзель (до тех пор он не мог покидать крепость Кюстрин).
Как известно, за первым посещением последовали другие, и вскоре он сблизился с красивой фрау Врих, постоянно посещая её до последних дней пребывания в Кюстрине, т.е. до конца февраля 1732 года.
Здесь так и напрашивается вопрос: что за отношения это были? Были ли это интимные дружеские отношения, или нечто большее? Кроме господствующего мнения, были, разумеется, не самые приятные дамские слухи, однако содержание писем к фрау фон Врих стало известно только недавно, и, возможно, сможет изменить существующее мнение. Эти письма, которые находятся во владении правнучки, были обнаружены наследницей совершенно случайно, в берлинском доме, когда при разборе бумаг ей в руки попал пожелтевший пакет с короткой надписью: «Lettres et vers de certain grand Prince», внутри содержимое определялось конкретнее: «Lettres de Fréderic II. (comme Prince royal) à Mad. de Schoening et à sa fille Mad. de Wreich.»
Письма эти написаны на обычной грубой писчей бумаге, в большинстве своём исписанной до нижнего края. Линии кривы, орфография совершенно неудовлетворительная, а время и дата – отсутствуют. Только одно из них имеет полную дату, а именно – 5 сентября 1731 года. Тем не менее, по содержаниям писем с уверенностью можно сказать, что они должны быть написаны в период с конца августа 1731 по конец февраля 1732 года.
Их смысл вовсе не делает их связь низкой. Он, совершенно определенно, проливает очень выгодный свет на характер их отношений. Так, по крайней мере, представляется мне. Но даже если эти письма не могут поколебать устоявшиеся взгляды, то, во всяком случае, они проливают свет на картины тех дней.
До этого «литература фрау фон Врих», если вы позволите такое обозначение, была мала и ограничивалась упоминаниями всего в двух письмах, одно из которых, если я не ошибаюсь, было письмом графа Шуленберга к Грумбкову, а другое в послании Грумбкова к Зекендорфу. Оба письма очень афористичны: Шуленберг сообщает просто: «Фрау Врих была очень хороша, и цвет её лица напоминал розу и лилию», Грумбков говорит о «сильной amour» , из-за которой принц теряет силы, а также добавляет несколько грубых слов, сетуя на одобрение королем такого общения. Это все. Хотя письма с дипломатическими сплетнями сообщают обо всех видах «беспутности», которые губили принца в то время, но слова эти относятся скорее к его жизни в Кюстрине в целом, а не к тамзельским визитам. Рискну сказать больше – Тамзель тогда был оборотной стороной этих кюстринских дней, и вполне подходил для возвращения к порядочной жизни, которая была ему так нужна.
Подходя к вопросу поближе, мы, в первую очередь, будем опираться на письма кронпринца, чтобы понять личность и характер фрау фон Врих. Раз мы нашли это, то много выиграли. Потому что поступки людей находятся в согласии с их образом мысли.
«Цвет лица, как лилия и роза», - пишет Шуленбург, и с этой парой слов рисует для нас образ прекрасной блондинки: молодой, веселой и очаровательной. Но письма принца дают нам больше, одухотворяя этот облик. Кажется, на исходе ноября 1731 года, во время свадьбы принцессы Вильгельмины, что проходила в берлинском дворе, кронпринц садится писать письмо госпоже фон Шёнинг, матери фрау фон Врих, предположительно оставшейся в Тамзеле. «Мадам», - говорит он в своём письме, «я имел удовольствие видеть вашу фрау дочь в Берлине. Я увидал её так мимолетно, что едва ли мог воспользоваться возможностью пожелать ей хорошего дня или хорошего дня или пути. Тем не менее, за то короткое время, что я видел её, я не мог не приметить, сколь возвышается она над другими придворными дамами, и, несмотря на присутствие целой толпы принцесс (une foule de Princesses), ваша дочь затмила их блеск своей красотой и величественным видом, умением держать себя и превосходным поведением. Я действительно чувствовал себя Танталом, пытаясь заговорить с этой божественной персоной (à une si divine personne), и, тем не менее, обязанный молчать. Наконец, её постиг полный триумф, и при дворе все решили, что фрау фон Врих имеет ценную красоту и прекрасные манеры. Эти слова должны обрадовать Вас, потому что Вы так близки этой любезнейшей из всех женщин. Но будьте уверены, Мадам, что ваше участие в этом всем, не более живое, чем мое собственное, поскольку я люблю всё, что относится к этой любезнейшей семье, и всегда буду Вашим преданным другом, племянником, Вашим Фридрихом».
Если это письмо говорит нам об изысканности и грации красивой женщины, то ещё одно письмо говорит нам об уважении, осознанном в её присутствии. Кронпринц пишет о самом себе 5 сентября 1731 года:
«Я заслуживаю самого сурового наказания, совершив в вашем присутствии bêtise, подобную вчерашней, когда у меня не было оправданий, что могут быть достаточно разумными. Граф действительно говорил вещи, которые мне неприятны, вещи, быстрое и спокойное обсуждение которых было выше моих сил. Однако у меня есть только слишком хорошая причина, ваше прощение за моё глупое поведение. Вы позволите мне исправить моё последнее посещение другим, на котором я собираюсь, насколько это возможно, стереть впечатление о моём вчерашнем безумии?».
Таково письмо от 5 сентября. Но найденные письма добавляют картине больше деталей, и мы видим фрау фон Врих, не только как молодую красавицу, к которой относятся с уважением – мы также получаем некоторое представление о её талантах и доброте характера. 20 февраля 1732 года кронпринц пишет:
«Я был бы очень неблагодарным, если бы не хотел выразить свою признательность, как только Вы всё-таки приедете в Тамзель, за те очаровательные стихи, что вы написали для меня. Было грехом верить, когда я прочитал стихи, что, даже если только на мгновение, это привело меня к вашему очаровательному развлечению. Вчера, в вечернем одиночестве, я нашел спокойное свободное время, чтобы читать и восхищаться. Вот вам моя критика. Всё, что исходит от Вас, восхищает своим духом и грацией. Но достаточно – я заканчиваю, я представляю вас, и уже краснею. Не в силах больше испытывать вашу скромность, и, в тоже время, желая предоставить Вам новое доказательство моего слепого послушания, я посылаю вам то, что вы меня просили».
То, о чём просила фрау фон Врих, было его портретом, к которому он приложил прощальный сонет, с признанием в любви (возможно именно потому, что это письмо было прощальным), был много более серьезным, как и все остальные стихи, к которым я вернусь позже. Сонет звучит так:
Когда мою посланницу поприветствует мой образ,
И посланница истолкует эту песню как то,
Что я скажу тебе то, чего до сих пор избегал,
Теперь я говорю это: «Я лежу у твоих ног».
Я ношу оковы, но не те райские,
От которых сердце свободно уходит -
С каждым кольцом, с каждым новым звеном
Желание нести и каяться только растёт.
Но постой, о песня, не скажет тебе слишком много,
А спрячет за весёлой игрой
Боль от расставания и сердечной раны,
Спрячет твои желания любимой цели,
Умолчит, что лишь один упал пред тобой,
Чтобы желать умереть за тебя каждый час.
Я сделал перевод этого сонета преднамеренно, потому что мне, несмотря на его достоинства и недостатки, нужно было сделать правильный переход к тому, о чем надо говорить сначала.
Когда я здесь попытался нарисовать образ фрау фон Врих, я надолго отклонил вопросы, которые теперь возникают снова: Кем приходились друг другу кронпринц и владелица замка Тамзель? Насколько близко или как далеко зашла их близость?
Мой ответ, как я уже указывал, отличается от обычного представления. Грумбковские сплетни и собственноручные письма кронпринца диаметрально противоположны друг другу, и даже самое тщательное изучение последнего источника, с недоверчивым чтением между строк, только утвердило меня в моей вере в то, что всё это было не более чем почитанием влюблённого молодого принца – почитанием, бывшим порою простым, а порою и страстным. Фрау фон Врих попеременно была для него развлечением, уважаемой персоной, предметом для лести, но иногда также воспринималась и как бремя.
Разберем их отношения подробнее. Чувственное очарование молодой фрау временами имело разный эффект. Несомненно, настали часы увлеченности, но в основном их отношения сохраняли общие эстетические интересы. Всё новые, и новые возвращения в Тамзель были интеллектуальной потребностью. Духа кюстринского офицерского гарнизона было недостаточно: солдаты имели сомнительный интерес к поэзии, и это ещё одна причина, почему письма в Тамзель периодически полны поэм, гимнов, сонетов и прочего, а также порою ироничны; ведь молодой человек не может устоять, не делая каждое письмо небольшим литературным произведением, оригинальной философской мыслью для света.
Я не буду рассматривать здесь первое письмо кронпринца; я начну со второго, в котором «молодой поэт», ни о чём не волнуется так, как о судьбе своих стихов.
«Мадам», пишет он, «саранча, что опустошила нашу землю, пощадила ваше имение и земли. Однако несчетная армия намного хуже и опаснее насекомых, поселилась у вас, и, не довольствуясь разорением страны, имела наглость напасть лично на вас и ваш замок. Эти «крылатые» имеют острые зубы и длинное тело, и приносят именные стихи, за счёт чего они и живут. Это злая порода недавно прибыла из Парнаса, потому что не хотела больше мириться с тамошним хорошим вкусом. Также участь ждёт её и в Тамзеле. Но я рад, что, как всегда, Аполлон заставил себя очистить Гору муз от плевел пресных поэтов. Его метла тщательно вымела всё. Сам я, конечно, среди большей части раненых; но я прощаю все, все простить легче, так как я очень хорошо знаю, что зло получает свое наказание, а добро свою награду. Вы, мадам, получили эту награду, и я прошу о вашей всесторонней милости. Скажите Аполлону, что он, как покровитель наук и искусств работает чересчур грубо, и вряд ли видел во мне человека чести. Пожалуйста, скажите ему также, что это действительно было только средством, чтобы научиться делать это терпимым, а именно – плохие рифмы. Он согласится с этим, и сможет встретиться с нами, когда захочет, а мы примем его спокойно и с благородностью – как рыцарь, которыми мы потом станем».
Итак, письмо. Кронпринц в первых строчках объявил себя целой армией: «Крылатые с острыми зубами и длинным телом». И стихи, которые сопровождают письма, что последовали позже, есть и здесь. Все они делятся на две группы: те, что посвящены красивой женщине, и те, что представляют собой лишь критику.
Первая ода к Фрау фон Врих открывает серию. Размер был не очень хорош, поскольку ода была скорее импульсивным желанием открыть правду, предвосхищая работы Коцебу и «Тассо» Гёте. Принц заявил, что он любит фрау фон Врих; что люди считают любовь слабостью, а он своей частью, и полагает, что лучше иметь слабое, чем каменное сердце. С середины строфы написаны неплохим александрийским стихом:
Разве я сказал слишком много, и моя песнь зашла слишком далеко,
Хотя, конечно в переживаниях лишь опыт, я безассуден,
Размышляя молча, когда видел вас в последний раз,
Я молчал, потому что онемел, когда рядом стояли божественная вы.
Госпожа, позвольте мне ещё часто
Исповедоваться во всём счастье, этой надежде моей души,
Исповедоваться во всем, что я преодолел до сих пор,
Приносить в песне все мое почитание.
Счастливый случай сохранил для нас короткие стихи, которыми фрау фон Врих ответила на этот поэтический адрес кронпринца. Они были написаны прямо на задней стороне письма кронпринца и звучат так:
Что за чудо свершилось? Что произошло?
Это снисходит сын короля, принц спускается ко мне,
Воспевает в песнях меня и зовет меня в бой;
Ответ на его песню, какое безрассудство,
Я не могу, нет, нет, путаются все мысли,
Перо снова пишет, поверх уже написанного мною.
Что ж, я часто полагаюсь на тех,
Кто чувствует в сердце, что дают обычно слова,
Но я ступаю на борьбу с тобой, возвышенный,
Мне должно быть с остроумием и словом пред вашим откликом.
Такого ответа нет у меня: вся моя душа воодушевлена,
Возносится от всего, от восхищения,
С чем я перед тобой стою; твои поступки, что во мне живут,
Ваша судьба одна к вам меня возносит.
Это дань уважения твоим словам,
Ведь милость полная высоких слов самое красивое одеяние,
И ты, ты предложил большее, грациозной прекрасной рукой,
Предназначенной для написания песен, что ваша милость почувствовала,
Вы дали мне больше славы, чем когда-либо знало мое сердце,
И все мое существо благодарит и теперь замолкает в признательности.
Этого было достаточно. Примечательно, что в этих стихах предвосхищается последующее славное обращение, «le grand Frédéric». Этот восхищенный взор на grand Frédéric, вероятнее всего, объясняется тем, что прошло совсем немного времени после «кюстринской трагедии», после которой весь мир взглянул на кронпринца, как на человека с ореолом мученика.
Как я сказал, его письма имели два значения: с одной стороны дань уважения к фрау фон Врих, с другой стороны небольшие литературные вкладки, непринужденная беседа, обмен мнениями и жажда ответных эпистолярных споров. И, разумеется, именно последние, я полагаю, имеют особенный вес, поскольку их литературно-эстетическая основа характеризует отношения лучше, чем строфы полные почестей.
Эти литературные дополнения состояли, прежде всего, из сатиры, и неизменно писались александрийским стихом. В них он мстит за всё, что наносило ему вред во время заключения, и любой, кто мучил его, и был виновником его тоски, получал свой болезненный удар. Комендант крепости фон Лепель, главный стражник камеры Хилле, завистливая фрау фон Вольден, и, наконец, Colonelle Эбертс, «о чьей глупости можно было бы написать целую «Энеиду». В заметках, пояснениях и отступлениях нет недостатка, и в постскриптуме мы узнаём, что вся сатира была написана примерно в две недели, и всё же по-прежнему полна ошибок, в то время как самое лучшее взято от Горация и Ювенала. Или от Буало.
Таковы были пачки стихов, сопровождавших письма кронпринца в Тамзель. Сами эти письма походят на эссе, и далеко возвышают литературный интерес над сердечным.
Примерно в середине ноября, незадолго до окончательного примирения с отцом, он писал:
«Почтенная кузина! Скажу вам честно, что вы мой лучший друг в здешних местах, и я не могу не сообщить вам о плане, который относится к моему отъезду в Берлин. Дело в том, что я обязан рассказать об этом. Процессия откроется стадом этих осуждаемых животных с нежной плотью и грубыми привычками, которые должны будут кричать изо всех сил, согласно своим врожденным инстинктам. Затем следует стадо овец или баранов во главе с один им из моих камердинеров. После идёт стадо подольских волов, что предшествуют непосредственно мне. Теперь я сам. Мое действо заключается в следующем: один большой осёл несёт меня так просто, как только можно запрячь. Вместо военной кобуры два мешка зерна, а мешок муки занимает место седла. Так сижу я, с прутиком вместо кнута в руке, и соломенной шляпой вместо шлема на голове. С двух сторон от моего осла проходит с полдюжины крестьян, вооруженных косами, оралами, и прочими земледельческими атрибутами, пытаясь сохранить серьезный вид, приличествующей этому действу. Тут, наконец, идут четыре повозки с сеном, и героический сеньор фон Натцмер, чью повозку тянут четыре вола и одна кобыла. Я прошу вас, почтенная кузина, поддержать меня в подготовке этой церемонии. Что до меня, то я имею право презирать и надсмехаться, смеяться, без всякой причины, над этой толпой. Я хлопочу над всем для этого отъезда, и жду только что вашего приказа, чтобы воплотить эти планы».
Это письмо, со всеми его достоинствами и недостатками, было юмористической попыткой, поспешно переданной красивой подруге в Тамзель, чтобы скорее услышать об этом что-то лестное.
И вновь литературно-эстетические потребности кронпринца развивают и развлекают отношения, и когда, со временем, чувства молодого поэта, бесспорно, приняли форму пылкой симпатии, то остается сомнение в том, что эта склонность была счастливой и взаимной. Если мы обратимся к заключительным письмам от 20 февраля, то может показаться, что фрау фон Врих просто примирилась с тем, что она не могла изменить, и что, особенно после первого периода поэтического восхищения, в её отношении любови кронпринца больше терпения, чем ответных чувств. Прочтите эти финальные строчки письма принца: «Так что я пошлю вам мой портрет. Я надеюсь, что, по крайней мере, тогда я останусь в вашей памяти, и вы признаете образ; он был au fond хорошим юношей (un assez bon garçon), но докучал мне, поскольку любил меня слишком сильно и часто приводил в отчаяние своей неудобной любовью».
Эти слова, звучащие почти как краткий итог, показались мне особенно отличительными. В конце февраля кронпринц покинул Кюстрин, и долгое время не возвращался туда.
Портрет Луизы Элеоноры фон Врих в возрасте 29 лет. Выполнен придворным художником Фридриха, Антуаном Пэном, для Эрмитажа в Байройте.
Прошли годы, и наступили другие времена. Отношения, длившиеся одну зиму, и принесшие столько заботы и радости, казалось, умерли навсегда, и только двадцать шесть лет спустя кронпринц, теперь король Фридрих, вернулся в Тамзель.
Но как изменился для него Тамзель! Это было 30 августа 1758 года, через пять дней после битвы при Цорндорфе. Замок был разграблен русскими, все жители бежали, оставшийся учитель детей Врихов был убит в парке; всё запустело, наполовину сгорело, и с трудом удалось приготовить стол для короля. И теперь воспоминания о минувших днях, старом долге и старой любви, а теперь ещё и разрушениях, сильнее тронули его сердце в этом месте, и он снова отправляет несколько строк прекрасной фрау. Здесь нет стихов, но есть лучшее, что он прибрел в школе жизни – подлинное чувство. Само письмо звучит так:
«Мадам! Я отправился сюда после битвы 25. и нашёл это место в полнейшем запустении. Вы можете быть уверены, что я буду делать все возможное, чтобы спасти то, что еще можно спасти. Моя армия вынуждена остановиться здесь, в Тамзеле, для фуража, когда неприятная ситуация, в которой я нахожусь, не дает возможности заплатить за весь ущерб, что нанесли здесь (до меня) враги, но не я сам, ведь я знаю и особенно ясно чувствую, что так бы я способствовал разорению людей, которых обязан сделать счастливыми. Я думаю, что всё возможно, если вы сами, мадам, сейчас, когда не хватает самого необходимого, рассчитав на месте, решите вопрос оплаты, сколько наша фуражировка стоила вам. Я надеюсь, что вы примите эту награду, как знак признательности, на чем я настаиваю, от вашего хорошего взвешенного друга Фридриха».
Фрау фон Врих получила это письмо в тот же день, из чего можно сделать вывод о том, что она нашла убежище в одном из соседних поместий, это подтверждают и слова, добавленные к письму получательницей: «Получено 30 августа 1758 года, в том же году, когда я потеряла всё, что называла своим» - или, как написано в оригинале: «L'année où j'ai perdu tout ce que j'avais dans le monde pour vivre.»
Эти слова фрау фон Врих не следует характеризовать прямо, как это кажется на первый взгляд. Письмо короля, без сомнений, было предназначено для успокоения; выражения его участия, желание выполнить обязательство за расходы своих войск, всё это на словах свидетельствует о том, что он действительно хотел восстановления. Фрау фон Врих, однако, не прочувствовала красоты содержания этого письма, кажется, переживая лишь свои горькие и угнетающие мысли: Я была богата, а теперь бедна; я могла помогать, а теперь сама нуждаюсь в помощи.
Было бы рискованно делать далеко идущие выводы по этой заметке, передающей настроение фрау фон Врих: «в том же году, когда я потеряла всё, что называла своим» - если учесть, что с того 30 августа в словах переписки друзей юности, нет сомнений в том, как тяжело было на сердце у этой женщины. И если письма юного кронпринца вызывали большое сочувствие получательницы из Тамзеля к кюстринскому отправителю, то теперь пришло время королю держать ответ.
Теперь давайте же взглянем на дальнейшую корреспонденцию. Она состоит из пяти писем, дополняющих юношескую переписку, как записки добропорядочного мужа дополняют небольшие подарки, отправленные им во времена жениховства. Однако из-за этого они не теряют своей ценности. Напротив. Из разных мест, где тогда война затрудняла положения короля, Дрездена, Бреслау, Лейпцига, отовсюду он писал по чести. Из их содержания следует, что фрау не утомилась просить, не только королевской поддержки благосостояния крестьян фон Врихов, но и получения ссуды для себя. Эти ходатайства, безусловно, были способны пошатнуть терпение короля, например одно из писем было получено вскоре после трудно доставшейся ему победе при Торгау, когда половина королевства была опустошена, как имущество фрау фон Врих; но в его ответах нельзя увидеть нетерпения или того грубого тона, которым он мог глубоко ранить, и даже то, что Фридрих отвергает решительным образом, он сразу же объясняет лишь невозможностью выполнить обязательства в настоящее время. Он пишет от руки из Вроцлава:
«Мадам, вы представляете себе обстоятельства, сильно отличные от того, что сейчас есть. Знайте же, что я ещё в течение года не смогу выплатить ни сумму долга, ни пенсии; имейте в виду, что одни мои провинции в недостатке, а другие опустошены; подумайте о неимоверных усилиях, которые я должен прилагать, и вы поймёте, что мой отказ мотивирован лишь полной неспособностью помочь вам. Как только положение изменится, это станет возможным».
В конечном итоге, он идёт дальше, назначая размер суммы, который не называется, но может предполагаться по первым словам сопроводительного письма: «Я искренне сожалею, мадам, что не делаю столько, сколько бы сам хотел, и не так много, как вы хотите. Но я отдал приказ и т.д.»
Это последние строчки, которые Фридрих отправил в Тамзель. Они показывают нам, что даже в этих стесненных условиях он не забывал о благодарности этому дому и этой женщине. Иначе бы король писал совершенно иным, резким тоном. Фрау фон Врих, однако, воспринимала их иначе, и до последнего заявления считала, что король поступает совершенно жестоко по отношению к ней, товарищу, подруге его ушедшей юности.
Но со временем справедливость восторжествовала. Летом 1795 года младший сын прекрасной фрау фон Врих, а также последний носитель фамилии, был похоронен в церковной крипте, и другие владельцы приехали в замок Тамзель. Другие улыбнулись недовольству, по праву которого когда-то из истории этого места хотели исключить имя Великого короля.
31 мая 1840 года, в столетний юбилей вступления на престол Фридриха II, граф Герман Шверин сбросил полотно с памятника, посвященного королю, установленного в тамзельском парке. Это мемориальный камень высотой 30 футов. На его вершине позолоченная Виктория, а надпись на пьедестале гласит: «Это прекрасно для человека, когда он несёт бремя юности своей».
Более тысячи крестьян и горожан присутствовали на церемонии открытия. Один старый крестьянин, который увидел, как падает полотно, сказал своему соседу: «Я думаю, это старый Фриц, и его жена».
Старый крестьянин сказал правду. Виктория и Фридрих все же соединены прочным союзом. Гогенцоллерн не переставал любить победу как спутницу своей жизни.
-
-
02.07.2014 в 22:58Чуть не задал тупой вопрос про Шуленбурга)))
-
-
02.07.2014 в 23:20да, в каждом рейхе свой Шуленбург : )
-
-
03.07.2014 в 08:17-
-
05.07.2014 в 21:40-
-
05.07.2014 в 21:4418 век славится своим эпистолярным жанром. что умели - то умели.
-
-
01.08.2014 в 10:12-
-
01.08.2014 в 20:41-
-
01.08.2014 в 22:48-
-
28.10.2014 в 22:36-
-
28.10.2014 в 23:09-
-
28.10.2014 в 23:09-
-
15.11.2014 в 23:10-
-
15.11.2014 в 23:22кстати, вот так выглядел Фридрих: die-retrospektive.diary.ru/p172787433.htm
-
-
15.11.2014 в 23:27-
-
15.11.2014 в 23:30-
-
28.12.2014 в 22:06-
-
28.12.2014 в 22:07-
-
28.12.2014 в 22:20-
-
22.01.2015 в 22:19-
-
22.01.2015 в 22:32-
-
12.02.2024 в 14:13Хотел бы поделиться с вами своим последним опытом поиска рекомендуемого автосервиса в Оренбурге. После длительного выбора, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — АвтоЛайф 56.
Что мне особенно понравилось в АвтоЛайф, так это профессиональный подход каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только с высокой точностью решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили важные указания по его дальнейшему обслуживанию.
Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько трудно порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете проверенный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на АвтоЛайф 56, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают каждый день, с утра до вечера, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.
Надеюсь, мой опыт окажется ценным для кого-то из вас. Буду рад узнать о ваших впечатлениях, если решите воспользоваться услугами AutoLife56.
Установка дополнительного оборудования
Альтернативные ссылки
Узнайте больше о AutoLife56: преимущества в уходе за автомобилях в Оренбурге Вашему вниманию рекомендуем лучший автосервис в Оренбурге - AutoLife56 Не теряйте: сервис AutoLife56 — ваш выбор в мире авторемонта в Оренбурге Находка: лучший в городе автосервис в Оренбурге - АвтоЛайф Впечатление от надежного автосервиса в Оренбурге завершился успехом: AutoLife56 5aeffb2
-
-
19.02.2024 в 18:35eroscenu.ru/?page=12600
eroscenu.ru/?page=26992
eroscenu.ru/?page=24531
eroscenu.ru/?page=13088
eroscenu.ru/?page=37503
eroscenu.ru/?page=16749
eroscenu.ru/?page=6511
eroscenu.ru/?page=23882
eroscenu.ru/?page=20495
eroscenu.ru/?page=49620
eroscenu.ru/?page=24432
eroscenu.ru/?page=1391
eroscenu.ru/?page=47904
eroscenu.ru/?page=37699
eroscenu.ru/?page=28552
eroscenu.ru/?page=33322
eroscenu.ru/?page=27834
eroscenu.ru/?page=6846
eroscenu.ru/?page=12358
eroscenu.ru/?page=45593
отборные ссылки отборные ссылки игровые ссылки экологические ссылки научные ссылки информативные ссылки финансовые ссылки спортивные ссылки игровые ссылки обучающие ссылки effb2e5